Плывет корабль в волнах печали,
Надрывен парус, мачту гнет,
Не видно дня, не слышно чаек,
Никто здесь больше не поет.
Плывет корабль, не видя курса,
И капитан ушел в запой..
Здесь так уныло и так грустно!
Остался ль кто-нибудь Живой?
Осталось только чье-то имя,
Застыв на высохших губах..

Тогда она была богиня,
А он был рыцарем в латах.
И было много-много смеха,
И ярких фантастичных грез,
Она была царицей света,
А он Любви ей факел нес.
И страсть, достойная Шекспира,
Скрепляла вечный их союз,
И боттичеллевская лира
Творила храм из этих уз.
Но вдруг решила та богиня
Удел другой себе избрать...
Жестока стала и ревнива,
И начала критиковать...
И рыцарь стал похож на вора,
Стал красться тихо по ночам,
Боясь изгнания позора,
Внимал с тоской ее речам..
Богиня все не унималась,
Все жестче становился глас!
И все святое затмевалось
Под взором раскаленных глаз.
И рыцарь сник и тихо запил,
Укрывшись в омуте вина.
Огонь любви его оставил,
Осталась грусть, печаль, вина..
Решив сбежать от этой боли,
Он выбрал к смерти верный путь,
Раз нет Любви-не будет воли,
И свет не проблеснет ничуть.
Но даже там, на дне печали,
Еще трепещется душа!
И хочет, чтобы обласкали,
И чтобы приняли, любя.
Не будьте, женщины, жестоки,
Не погружайтесь в эго-сон!
Достойным похвалы высокой
Всегда пусть будет милый-Он!
Смотрите только взором сердца
На прелести его души,
Не надо божества рожденье
В мужчине на корню душить!